"Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешек, ибо против серьезных странностей и сплина и других подобных настроений есть только одно лекарство — насмешки."

"Мы можем иметь прекрасный вкус в музыке, но можем не уметь исполнять ее, мы можем хорошо судить о поэзии, не будучи поэтами и ничуть не обладая поэтической жилкой, но мы не можем иметь сносного понятия о благости, не будучи сносно добрыми."

"Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешек, ибо против серьезных странностей и сплина и других подобных настроений есть только одно лекарство — насмешки."

"Накладывать краски, рисовать или же описывать — вопреки тому, как являются нам природа и правда, — это также свобода, которая никогда не будет дозволена художнику или поэту Тем более лишен этой привилегии философ, особенно в своих собственных делах."

"Накладывать краски, рисовать или же описывать — вопреки тому, как являются нам природа и правда, — это также свобода, которая никогда не будет дозволена художнику или поэту Тем более лишен этой привилегии философ, особенно в своих собственных делах."

"Нет ничего более привычного, чем рассуждать о человеке в его едином государстве и национальных отношениях, поскольку ведь он связан с тем или иным обществом по рождению или натурализовался в нем; но вот рассматривать его как гражданина мира, как жителя единого мира, проследить его родословную чуть глубже и увидеть основание и предназначение его в самой природе — это может показаться каким-то замысловатым и чрезмерно утонченным рассуждением."

"Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешек, ибо против серьезных странностей и сплина и других подобных настроений есть только одно лекарство — насмешки."

"Странно представить, чтобы война, самое дикое, что только есть, была страстью наиболее героических душ. Героизм и человеколюбие — почти одно и то же. Но стоит чувству этому немного сбиться с пути, и любящий человечество герой превращается в свирепого безумца: освободитель и хранитель делается притеснителем и разрушителем."

"Мы можем иметь прекрасный вкус в музыке, но можем не уметь исполнять ее, мы можем хорошо судить о поэзии, не будучи поэтами и ничуть не обладая поэтической жилкой, но мы не можем иметь сносного понятия о благости, не будучи сносно добрыми."

"Любить общество, стремиться к благу вселенной и способствовать интересам всего мира, насколько то в наших силах, — это верх добродетели и составляет то настроение духа, которое мы называем божественным."